А.Н. Алёхин О методологических ошибках психологических исследований
Уважаемые коллеги!
Позвольте, прежде всего, поблагодарить организаторов сегодняшнего форума специалистов за предоставленную возможность выступить на нём и поделиться опытом исследования некоторых проблем, неизбежно возникающих при реализации исследовательских психологических программ.
Программа стратегического развития РГПУ им. А.И.Герцена в 2012 году предполагает разработку педагогических технологий коррекции девиантного поведения детей и подростков. Приступив к планированию исследований, мы сразу столкнулись с рядом противоречий, без разрешения которых любые эмпирические психологические изыскания, равно их теоретические обобщения теряют свои смысл и значение, поскольку они не могут соответствовать требованию достоверности, предъявляемому к знанию, претендующему на статус научного. Дальнейший анализ показал, что эти проблемы имплицитны современным психологическим исследованиям, а используемые допущения, по сути универсальны.
Результатам разработки таких методологических проблем, мы посвятили серию статей, опубликованных в научных журналах, однако эпистолярной дискуссии не случилось.
Этим противоречиям посвящён и данный доклад, как приглашение коллег к совместному над ними думанию.
Игнорированием условий формирования и развития личности не ограничивается разрыв психологической теории и практики. Мы рассматриваем по меньшей мере два рода методологических ошибок, характерных для современных психологических исследований.
-Ошибки первого рода: наложение теоретических схем, выработанных в одной социо-культурной ситуации на феномены, наблюдаемые в совершенно иных условиях.
-Ошибки второго рода: переозначивание известных феноменов, разрывы концептуальных основ научного знания и порождение иллюзий знания.
Ошибки первого рода обнаруживаются легко, достаточно пролистать содержание любого психологического учебника. Не секрет ведь, что отечественная психология формировалась и развивалась в условиях идеологии марксизма-ленинизма и неизбежно несла, но несёт до сих пор в себе основы этой идеологии. Прошло уже больше 20 лет, как идеологии нет, а в психологии так и не пересмотрены ни ленинская метафора сознания как отражения, ни марксистские категории деятельности и отношений. Эти категории разрабатывались для анализа экономических и социальных процессов, они имели смысл в условиях коммунистического мировоззрения, но, отдавая дань уважения классикам отечественной психологии, необходимо признать, тем не менее, что метафоры эти не адекватны психологии, безнадёжно устарели, не имеют никакого отношения к современной науке. Более того, они стали серьёзным препятствием на пути организации психологической науки и практики.
Ошибки второго рода не менее ясны и не менее разрушительны. Поток переводной литературы, хлынувшей в страну с падением железного занавеса, конечно, обогатил лексикон отечественных специалистов такими понятиями, как бессознательное, проекции, психологические защиты, копинги, комплайенс, выгорание и многими другими. К тому же, за отсутствием внятных психологических терминов описания состояния, психологи смело заимствуются термины психопатологии для обозначения состояний здорового человека, не редкостью становятся такие определения, как депрессия, паранояльность, мания. Но переозначивание, делая непонятное якобы понятным, не только не способствует выработке нового знания, но, напротив, уводит от объекта исследования в область языковой игры и мифологического предмета. К тому же, большинство заимствованных концептов не имеют никакой эмпирической верификации и являются, по сути своей, симулякрами.
Другой стороной необоснованного переозначивания становятся концептуальные разрывы тех сфер психологической науки и практики, где накоплен действительно богатый опыт практической работы, я имею в виду психологию труда, авиационную, космическую и морскую медицину. Там разработаны строгие концепции адаптации, непривычных условий существования, экстремальных условий, псевдопсихопатологических феноменов и много других концептов, позволивших в своё время решать громадные по нынешним меркам задачи практики: полёт человека в космос, пронозирование поведения людей и малых групп в неопределимых условиях.
Приходится лишь удивляться, с какой лёгкостью авторы научных статей и диссертаций утверждают, что в психологии не разработаны концепты для описания феноменов поведения людей в различных условиях жизни, будь то полёт на марс или болезнь. Стоит напомнить слова Л.С.Выготского – выдающегося методолога психологии о том, что созданием концепта венчается эмпирическое исследование, но не начинается им.
Неопределимость, зыбкость, метафоричность фундаментальных психологических концептов открывает возможность безудержной экспансии эмпирических исследований, где основаниями порождаемых психологических представлений становятся не факты, не их осмысление и концептуальное оформление, а статистические процедуры, разработанные для совершенно иных целей и в другой предметной области-биометрии. Вопрос об объёме выборки стал чуть ли не основным при планировании психологического исследования. Это при том, что декларируется целостность человеческого существа, его уникальность, индивидуальность. Очевидно противоречие. При принятых статистических процедурах, усредняя стариков и детей, мужчин и женщин, людей разных социальных групп, исследователь создаёт некоего несуществующего человека, которым легко оперировать в пакетах статистической обработки данных, но которого нет, не было и не будет в реальности, а результаты таких многообразных измерений никогда не могут применяться на практике, просто потому что не достоверны.
К тому же, в результате разовых массовых психодиагностических срезов игнорируется процессуальный характер любого психологического феномена: даже цветовой выбор в тесте Люшера меняется при повторном предъявлении, что уж говорить о таких процессах, как адаптация, стресс, поведение, научение? О чём здесь могут поведать средние и квадратичные отклонения? Может ли корреляционный анализ показателей, отражающих состояние психических функций и соматическое состояние предлагать решение проблемы психосоматических отношений?!
А погоня за выборкой, обусловленная невнимание к методологическим проблемам, открывает путь создания разнообразных психодиагностических инструментов, как правило, это простые опросники, чаще переведённые зарубежные. Их в качестве психодиагностического инструментария критикуют уже и филологи, доказывая непереносимость семантики суждений с одной культурной среды в другую. К тому же, уже и социальными психологами доказаны несводимости планов утверждений человека о себе и его фактического поведения.
И сам термин психодиагностика. Что такое диагноз в психологии. В медицине диагноз, по сути, свёрнутое представление о заболевании, содержащее в себе и представления об этиологии, о патогенезе, о клинике, течение, прогнозе и способах лечения его. Ничего похожего, ни представлений о процессе, ни представлений о том, где этот процесс разворачивается и как, нет в психологии, так о каком диагнозе-распознавании идёт речь? О превышении некой шкалы над уровнем средних значений по этой шкале?
Как оценить норму в психологии, что считать отклонением от нормы, как увидеть процесс, как его описать и зафиксировать, как уловить сложные отношения в психосоматическом континууме реакций? Психология не озадачивается этими прямыми и очевидными вопросами.
Значит ли это, что эти вопросы не могут быть решены? На кафедре клинической психологии и психологической помощи РГПУ им.А.И.Герцена этим вопросам специально посвящено целое научное направление – методологические основы клинической психологии, проводится ежемесячный методологический семинар. Мы исходим из того, что за свою историю психология выработала достаточно надёжные верифицированные концепты, позволяющие задать стройную целостную систему представлений о поведении человека в обычных и непривычных условиях существования. Объектом клинической психологии принимается целостное поведение человека, как процесс адаптации к непрерывно изменяющимся условиям среды. Эти процессы и представляют собой предмет клинической психологии. Они должны исследоваться в максимальном приближении к феномену, и методики фиксации и формализации психологических явлений предполагают, как это и замышлялось, лонгитюдные наблюдения, отказ от количественных измерений сугубо качественных феноменов, выработку концептов для означения этапов, фаз, содержания адаптационных процессов на разных уровнях их организации. К сожалению, эта работа не получает адекватного отклика в научном сообществе, но мы, тем не менее, убеждены, что пролонгация затянувшегося кризиса в психологии, пролонгация, обеспеченная игнорированием очевидных противоречий метода, приведёт к окончательному разрыву психологической эмпирии с практикой и, как следствие, окончательной дискредитации этой важной и чрезвычайно интересной сферы человеческого знания и науки.
