М.А. Беребин: Думаю, если бы Юрий Петрович присутствовал, он бы прокомментировал… Итак, на самом деле мы говорим, что технически Федеральный государственный стандарт предполагает, что выпускник оказывается на стыке трёх предметных областей подготовки: это задачи деятельности, виды деятельности и профессиональные компетенции. Я в качестве примера привел здесь на слайде виды профессиональной деятельности и решаемые ими задачи, которые есть в стандарте. И сразу же, может, забегая вперёд, я хочу сказать, что возникает очень интересный вопрос: а почему виды профессиональной деятельности и предлагаемые специализации между собой коррелируют, мягко говоря, очень слабо? Например, есть консультативная психотерапевтическая деятельность как вид деятельности, а специализация называется «Патопсихология и психотерапия». При том что есть и экспертные виды деятельности и так далее. То есть я лично на этот вопрос ответа не нашёл. Понятно, акцент на психодиагностической деятельности, на экспертной деятельности. Но вот, пожалуйста, вопрос: преподавательская деятельность. На каком юридическом основании психолог, не имеющий дополнительной квалификации «преподаватель психологии», привлекается к педагогической деятельности, если эта подготовка не заложена в стандарт? В качестве примера по виду деятельности здесь приведены задачи. Эти задачи касаются, прежде всего, психологических интервенций. И приведены компетенции, овладение которыми, как предполагается, позволит специалисту заниматься консультативно-диагностической деятельностью, быть компетентным в консультативно-диагностической деятельности. Получается, что для того, чтобы мы могли оценить освоение компетенций, мы должны посмотреть, как каждый специалист решает эту задачу, и должны перевести все компетенции на конкретный язык КИМов, контрольно-измерительных документов. Я хочу спросить: каким образом мы можем проверить психологическое умение проводить психологическое вмешательство в соответствии с клиническими целями и задачами, если не решён базовый вопрос о юридических основаниях для привлечения студентов для участия в лечебном процессе? Если в отношении медицинских студентов есть приказ, я потом о нём немножко расскажу, то в отношении студентов-клинических психологов этого нет.

И я снова хочу вернуться к тому слайду, о котором шла речь. Для того чтобы нам правильно сформировать программу, мы должны как минимум решить установить следующие связи: компетентностный подход, сопряженный со знаниями, умениями и навыками в соотношении с теми или иными дисциплинами и компетенциями. Это первое. И второе: мы должны очень чётко определиться, на что работает каждая дисциплина из Федерального государственного образовательного стандарта.

И вот теперь я хотел бы вернуться к основному вопросу: что предлагает нам Федеральный государственный стандарт подготовки по специальности «клиническая психология» в отношении профессионального содержания, то есть общего профессионального содержания? В левом столбце приведены названия дисциплин, которые почти не изменились, а если изменились в наименовании, то по крайней мере на уровне синонимичности.

Но тут, кстати, возникает очень интересный вопрос. Когда я зашёл сегодня в кабинет Анатолия Николаевича (можно я про вопрос этот расскажу?), была дискуссия о том, что «Методология исследования в клинической психологии» и «Методологические проблемы клинической психологии» – это по содержанию одна и та же дисциплина? То есть при отсутствии в Федеральном государственном стандарте дидактического наполнения этой единицы, мы с вами обречены дискутировать по поводу множества коней, пасущихся на Луне. Если изменено название, то предполагается, что изменено содержание. Если изменено название, при том что предполагается, что содержание не изменено, то зачем тогда изменение названия?
Наконец, в правом столбце приведены совершенно новые дисциплины, которых не было. Получается, что минимум, наверное, четверть содержания профессиональной подготовки по клинической психологии на уровне профессии изменена. И тут же возникает вопрос, какова была логика введения этих профессий в число общепрофессиональных. Могу сразу сказать, что у меня на этот вопрос нет ответа.

Очевидно, что если некоторые дисциплины общепрофессиональные дают новое содержание клинической психологии, то более новое и более точное содержание профессии дают еще и предлагаемые в стандарте специализации. Мы смотрели в прописанном формате, что специализации утверждаются Ученым советом ВУЗа в соответствии с рекомендуемой примерной образовательной программой. Если эти специализации записаны в стандарт, то следует ли понимать, что, например, психология спорта является содержанием клинико-психологической подготовки? Правильно ли мы теперь понимаем, что пенитенциарная психология – это раздел клинической психологии? В 70-80-е гг. мы получили клеймо репрессивной карательной психиатрии, теперь мы что, хотим получить клеймо репрессивной карательной клинической психологии?
Кулаков Сергей Александрович (доктор медицинских наук, профессор, профессор кафедры клинической психологии РГПУ им. А.И. Герцена): Дело в том, что потребность в клинических психологах в исправительных колониях и реабилитационных центрах очень велика, это одно из направлений, по которому есть всегда вакантные места…
М.А. Беребин: В таком случае, целесообразностью можно объяснить и наличие первой специализации, по экстремальным ситуациям. Получается очень интересная аналогия: давайте попробуем исправить закон под конкретную ситуацию и посмотрим, к чему это приведет. Я не настаиваю на этой точке зрения, но я хочу сказать, что с этой позиции клиническая психология содержит в себе пенитенциарную психологию. Или, это буквально по названию, клиническая психология содержит в себе психологию спорта. Более того, мы можем посмотреть, каковы дисциплины, которые введены в первую специализацию. Давайте попробуем подойти к этой специализации с сугубо прагматичной точки зрения. Скажите, пожалуйста, например, много ли у нас на кафедре преподавателей, которые могут вести дисциплину «Дистанционные методы психологического консультирования»? Я не трогаю Санкт-Петербург, откровенно говоря, по городу Челябинску я такого преподавателя не найду. И более того, я не могу даже привлечь практика, по одной простой причине – на всю 3,5-милионную Челябинскую область открыты лишь два телефона доверия, несмотря на наличие приказов и всех остальных обстоятельств, при этом и трудоустроить людей на эту должность нельзя, потому что этих служб попросту нет.

Я прошу, уважаемые коллеги, обратите внимание на сугубо формальные моменты: прежде всего объем, который на площади слайда занимает перечень дисциплин специализации. Обратите внимания, насколько мал перечень дисциплин по одной из традиционнейших и фундаментальнейших, архиважных и архинужных специализаций – «Нейропсихологическая реабилитация и коррекционно-развивающее обучение».
Специализация «Патопсихологическая диагностика и психотерапия». Вот как здесь появилась «Криминальная психология», мне непонятно. Я могу только предполагать, что она перекочевала из специализации «Пенитенциарная психология», там есть как раз «Психотерапия», но вот дальше тогда интересный вопрос возникает, что здесь собственно психотерапевтических дисциплин нет. «Клинико-психологическая помощь ребенку и семье», опять объем дисциплин, пока даже не трогаем содержание дисциплин, и для сравнения «Психология здоровья и спорта»: патоанатомия, патофизиология, клиника внутренних болезней – это содержание психологического образования? Отнюдь нет. Спортивная психология, психология кризисных ситуаций в спорте высших достижений, личность и организация деятельности спортивного психолога, методологические проблемы психологии спорта, введение в спортивную психологию – это отрасль профессиональной, то бишь инженерной психологии по-старому, потому что мы тогда говорим, что спорт высших достижений – это профессия. По логике этой специализации мы вторгаемся в другую отрасль, тогда вопрос возникает: нам что, больше делать нечего, что мы должны заниматься психологией тренера спортивной команды, психологическими методами подготовки спортсменов, психологической саморегуляцией в спорте? Пенитенциарная психология, смотрите, вновь вводимые дисциплины какой имеют объем, хотя бы в наименованиях содержания. Я уже не привлекаю ваше внимание к его содержанию: «Психология сексуальных меньшинств и субкультур», конечно, для пенитенциарного психолога, учитывающего современное состояние и иерархию спецконтингента, это важно, но, повторюсь, сколько нужно пенитенциарных психологов для системы, при том что сама система стремится минимизировать нынешний свой состав, по крайней мере дифференцировать, убрать лишние структуры режимов содержания и оставить всех либо на свободе, либо в колониях-поселениях с облегченным режимом, либо в учреждениях со строгим режимом. И опять возникает вопрос: где клиническая психология должна работать на эту потребность общества? Она точно сформирована? Запрос: клиническая психология должна работать на экстремальные кризисные ситуации, такой запрос точно сформирован?
Наконец, есть 30-й приказ 2007 года, который даже для медицинских вузов является камнем преткновения. Допустить студента для работы с больным сейчас очень сложно, и, как человек, имеющий первое медицинское образование, хочу сказать, что если раньше нам показывали на муляжах в основном роды, то есть показывали продвижение плода по родовым путям, а все остальное мы делали у постели больного, то теперь наша Челябинская медицинская академия закупила для третьего-четвертого курса множество муляжей, фантомов, для обучения студентов внутривенным процедурам. Если можно сделать фантом для обучения внутривенной процедуре, то фантом для обучения студентов психологических факультетов практике и техникам психологической интервенции сделать невозможно. Давайте мы согласимся с тем, что освоение практики психологической интервенции на группе нормальных, чаще всего друг на друге, то есть студенты на студентах, это, наверное, тоже не совсем то.
Последняя, чисто дискуссионная, вещь: если мы говорим, что клинический психолог – это партнер клинического специалиста, то, наверное, одной из важнейших задач является формирование клинического мышления. Речь идет не только о том, чтобы сформировать личность, обладающую теми или иными компетенциями для того, чтобы решать профессиональные вопросы. Это должен быть клинически мыслящий специалист. Совершенно четкий вопрос, который возникает: клиническое мышление психолога это то же самое что клиническое мышление клинициста-медика? В моем представлении это один из краеугольных вопросов, потому что мы сейчас сталкиваемся, по крайней мере на периферии, с жесточайшей интервенцией высших образовательных медицинских учреждений в их стремлении готовить психологов. При том что мы из года в год говорим Медицинской академии (а я – главный психотерапевт, главный медицинский психолог Минздрава Челябинской области): готовьте, пожалуйста, психиатров, потому что их не хватает. И для меня как представителя этой специальности, совершенно унизительным выглядел последний эпизод, когда Правительство Российской Федерации утвердило перечень из 120 профессий, в которых можно проходить альтернативную гражданскую службу. Мы знаем, что когда человек по своим убеждениям не может служить в вооруженных силах, то, как правило, его направляют на социально значимые участки для выполнения социально значимой работы, для которой не хватает кадров. Так вот, в списке этих профессий – врач общей практики, врач-педиатр, врач-психиатр и врач-нарколог. Повторюсь, я не уверен, что современная система может дифференцировать, в чем различие в системе формирования клинического мышления врача и клинического психолога, но, если мы не будем считать, что это серьезная и важная задача, то, наверное, мы потеряемся еще не только в предметном поле психологии, но и в клиническом предметном поле.
Это краеугольные вопросы. Куда биться, куда стучаться, для того чтобы услышали мнение профессионалов? В связи с этим мне хотелось бы обратить ваше внимание на выступление академика Л.М. Рошаля на Всероссийском форуме. Он открыто высказался по очень многим проблемам и получил в ответ две реплики. Первая – что это идущее от всего сердца, но наивное выступление. И второе – получил коллективное письмо представителей Минздрава о том, что их заслуги недооценены.
Мне хотелось бы перейти сейчас к следующей теме. Про образовательный стандарт я не хочу сказать, что все понятно, но мы можем обозначить некоторые точки и зоны. Что самое интересное – это то, что работодатель выдвинул определенные квалификационные характеристики, своеобразный профессиональный стандарт. И это, надо сказать, в русле уже сложившейся традиции, когда один приказ противоречит другому: если, например, приказ №438 «О психотерапевтической помощи…» впрямую гласил о том, что медицинский психолог может самостоятельно вести прием пациентов, то в квалификационных требованиях этот момент уже более завуалирован. Например, «Проводит психодиагностические исследования и длительные диагностические наблюдения за больными, уделяя особое внимание лицам, имеющим факторы риска психических расстройств. Совместно с лечащим врачом разрабатывает развивающие и психокоррекционные программы с учетом индивидуальных, половых и возрастных факторов больных, выполняет работу по профориентации больных с учетом их пожеланий, способностей и ситуационных возможностей. Проводит работу, направленную на восстановление психического здоровья и коррекцию отклонений в развитии личности». Что за этими словами стоит? Что он должен знать? Этими квалификационными требованиями работодатель фактически отказался от услуг клинического психолога как ко-терапевта. Может быть, и с этим связан тот тренд, который наблюдается в Стандарте: если Минздрав отказывается, давайте пойдем туда, где нас принимают. Я понимаю, когда уважаемый Сергей Александрович говорит «там есть рабочие места, туда берут наших выпускников», но тогда получается, что содержание клинической психологии не нужно здравоохранению.
Как следствие, возникает очень интересная ситуация. Кто такой клинический психолог по действующей номенклатуре? В приказе №149 «Профессиональные квалификационные группы…» медицинский психолог отнесен к группе «Должности специалистов третьего уровня в учреждениях здравоохранения и осуществляющих предоставление социальных услуг». Как клинический психолог может оказывать социальные услуги? [А.Н. Алёхин: Как биолог, зоолог и энтомолог…[смех]] По этой логике он не участвует в лечебном процессе. Может быть, тогда действительно не стоит ломать копья по поводу Стандарта третьего поколения, если ведущий работодатель фактически отказался? [В.А. Аверин: Вот с этого и нужно начинать…] Тогда давайте не будет называться клиническими психологами?
У нас в Челябинской области прошла реформа оплаты труда, когда на всех уровнях было декларировано повышение заработной платы до 30%. При этом медицинские психологи резко потеряли в заработной плате по сравнению с врачами. Хотя бы потому, что заработная плата врачей начинала исчисляться с 4300 рублей, поскольку они медицинские специалисты, а медицинские психологи, оказывающие социальные услуги вместе с энтомологами, начали получать заработную плату с суммы 3700 рублей со всеми вытекающими отсюда последствиями. Таково рода нестыковок очень много. Я повторюсь, приказ №438, который до сих пор действует, позволяет психологу участвовать в лечебном процессе, но, правда, возникает вопрос зачем.
Еще одна составляющая. Помимо образовательного стандарта, который определяет содержание нашей деятельности, и профессионального стандарта, который предусматривает включение требований работодателя, предполагается профессиональное сообщество, тем или иным образом регулирующее взаимоотношения работодателя и образовательной системы. Давайте согласимся, что если образовательная система сама сертифицирует свой продукт, то это не совсем правильно. Чисто бытовой пример. Если мы идем на рынок, хотим купить какой-то пищевой товар, и нам предлагается выбрать: либо «соответствует ГОСТу», либо «соответствует ТУ», то мы предпочтем ГОСТ, поскольку понимаем, что при выпуске продукта ТУ производитель руководствовался своими техническими условиями – что хочу, то и делаю, а при выпуске продукта ГОСТ – утвержденными государством нормами. Думаю, вы согласитесь, что сертификация специалистов самой образовательной системой – это подготовка специалистов по ТУ. Должен существовать профессиональный механизм сертификации товара на выходе. По крайней мере, он предусмотрен основами действующего законодательства об охране здоровья граждан. И это действующее законодательство опирается на две статьи: 54-ю и 62-ю, которые непротиворечиво утверждают, что профессиональное сообщество может этим вопросом заниматься.
Другой разговор, что помимо сертификации есть еще система профессиональной и общественной аккредитации и общественного и профессионального статуса. Так записано в 438-м приказе.
На самом деле любая система сертификации тоже законна, она подпадает под действие «Закона о техническом регулировании», который предполагает возможность системы добровольной сертификации. Если же у нет системы сертификации, то мы можем оказаться в непростой ситуации. Я признателен Борису Вениаминовичу: он вчера показал мне такую статью в «Невском времени» [показывает аудитории] с названием «Некоторым психологам нужны психотерапевты». Если нет системы сертификации внутри профессии, то под самоназванием «психолог» существует множество не только около-психологов, парапсихологов, но и людей, которые действительно имеют на руках диплом психолога, но занимаются непонятно чем. Сейчас, наверное, только ленивый ВУЗ не выпускает психологов, а с появлением бакалавриата этот процесс пойдет на поток. Что будем делать? На мой взгляд, тот закон, который был принят в г. Москва, «О психологической помощи…», в значительной степени противоречит основам законодательства, потому что психотерапевтическую помощь по действующему законодательству может оказывать либо врач-психотерапевт, либо медицинский психолог как ко-терапевт, если он работает в психотерапевтическом кабинете. И то мы видим, что в последних документах Министерство здравоохранения отказало в этом запросе.
И в заключение хочу сказать о нескольких вещах: на самом деле, одной из больших угроз является размывание и образовательного пространства, о котором мы с вами говорим, и размывание профессионального пространства. Есть один пункт, который совершенно неясный. Это тот пункт, который касается супервизии. Мы с Вячеславом Афанасьевичем эту тему поднимали несколько раз. С одной стороны, за рубежом существует четкая модель организации супервизорской практики, и Европарламент поставил обязательным условием допуска, в частности, к профессии психотерапевта, прохождение специальных форм подготовки. Что входит в эту систему специальных форм подготовки? Не менее 3200 часов, включая обязательность проведения психотерапевтического самоисследования и его эквивалентов. То есть супервизия в структуре 3200 часов – это обязательное требование. Если же мы попробуем вводить эту систему, то мы должны её попытаться синхронизировать. Теперь давайте зададимся ещё одним вопросом: а что такое на сегодняшний момент – супервизия? Мы встречаем много синонимов. Является ли личная терапия супервизией? Является ли целенаправленная деятельность специалиста, направленная на личностный рост будущего или действующего специалиста, супервизией? Или это что-то другое совершенно? И наконец, что из себя представляет сущность супервизии? Это психотерапия? А балинтовская группа – супервизорская группа? Или мы пока договоримся, что балинт – это одно, а супервизия – другое? А теоретическая база супервизии? Тьюторство, которое не имеет под собой никакой юридической основы и ответственности супервизора? А как быть, например, в рамках учебного процесса? Может ли быть преподаватель, ведущий учебные дисциплины, супервизором?
В.А. Аверин: Вам же ответили на этот вопрос тридцатого ноября? По-моему, четко ответили.
М.А. Беребин: Нет, Вячеслав Афанасьевич, продублируйте, пожалуйста, я забыл.
В.А. Аверин: Очень просто: функцию супервизора выполняет преподаватель, отвечающий за это дело, вот и все. Об этом сказали прямым текстом. И я сказал: спасибо, все понятно, больше вопросов нет.
М.А. Беребин: Будут ли переносы и контрпереносы в рамках супервизии на результаты и содержание учебного процесса и отметки в рамках этого учебного процесса? Тут же неизбежно возникает вопрос: а подготовка супервизоров, а сколько супервизоров может быть подготовлено для участия в учебном процессе? А что является предметом супервизии? Личность? Сам профессионал? Личность профессионала?
Мне хотелось бы на такой вот легонькой, ироничной нотке завершить своё выступление: очень часто, когда мы некоторые или многие вещи не доделываем, не додумываем и, может быть, где-то спешим их создавать, то мы тем самым порождаем, например, такого рода публикации [показывает газету], такого рода отношения, причем, как от населения, так и от других специалистов, от родственных специалистов и т.д. Но все равно, в заключении я хотел бы сказать о том, что мне бы не хотелось бы, чтобы в моём выступлении увидели пессимизм. Но завершить мне хотелось бы словами гениального Козьмы Пруткова: «Глядя на солнце, прищурь глаза. И ты смело увидишь на нем пятна». И вот я думаю, что, наверное, сейчас нам имеет смысл слега прищурить глаза и попытаться увидеть эти «пятна», чтобы с них и начинать в первую очередь. И я повторюсь, на мой взгляд, крайне важным, узловым моментом должен быть отбор содержания общей профессиональной подготовки по клинической психологии. Перед отъездом сюда у нас была встреча с Николаем Алексеевичем, деканом факультета, руководителем регионального бюро УМО. Он сказал о том, что такого рода вопросы требуют общероссийского рассмотрения на уровне УМО (учебно-методического объединения). И я думаю, что это та инициативная позиция, которая может обсуждаться. Благодарю за внимание.
[Аплодисменты]

Окончание...