Стенограмма СНО от 15.03.2010 Часть 1.

Егоркина Таисия Васильевна (канд. психол. наук, ассистент кафедры клинической психологии РГПУ им. А. И. Герцена): Поскольку Анатолий Николаевич в Санкт-Петербургском государственном университете, проведение сегодняшнего мероприятия находится в нашей компетенции. Сегодня основная тема – концепты адаптации и стресса в теориях патогенеза психических расстройств. Главное направление нашей мысли задаёт Афанасьева Елена Дмитриевна с докладом. Сколько времени нужно на доклад?

Афанасьева Елена Дмитриевна (аспирантка кафедры клинической психологии РГПУ им. А. И. Герцена): Двадцать-двадцать пять минут.

Т. В. Егоркина: Просим.

Е. Д. Афанасьева: Как правило, созданию теории предшествует накопление в самых различных областях знаний обширного теоретического и практического материала. Это заключение относится и к теории адаптации. На предыдущем семинаре были представлены различные направления изучения адаптации как в биологии, физиологии, медицине, так и в психологии. В ряде случаев этот материал являлся базой для появления как взаимодополняющих, так и взаимоисключающих теорий – в зависимости от точек зрения на тот или иной предмет создателей той или иной теории.
В общем смысле адаптацию можно определить как динамический процесс, благодаря которому подвижные системы живых организмов, несмотря на изменчивость условий, поддерживают устойчивость, необходимую для существования, развития и продолжения рода. Именно механизм адаптации, выработанный в процессе длительной эволюции, обеспечивает возможность существования организма в постоянно меняющихся условиях среды.
Нужно сказать, что это относится в равной степени и к животным, и к человеку. Однако существенным отличием человека является то, что решающую роль в процессе поддержания адекватных отношений в системе "индивидуум-среда", в ходе которого могут изменяться все параметры системы, играет психическая адаптация.
Психическую адаптацию можно определить как процесс установления оптимального соответствия личности и окружающей среды в ходе осуществления свойственной человеку деятельности, который позволяет индивидууму удовлетворять актуальные потребности и реализовывать связанные с ними значимые цели, обеспечивая в то же время соответствие максимальной деятельности человека, его поведения требованиям среды.
Изучение адаптационных процессов тесно связано с представления о стрессе. Ганс Селье сформулировал понятие о стрессе как совокупности адаптационно-защитных реакций организма на любое воздействие, порождающее психическую или физическую травму. В одной из своих работ Селье определяет стресс как "состояние", проявляющееся специфическим синдромом, которое включает в себя все неспецифически вызванные изменения в биологической системе. В теории Селье стресс рассматривается с позиции физиологической реакции на физические, химические и органические факторы. Основное содержание теории может быть обобщено в следующих положениях.
Все биологические организмы имеют врожденные механизмы поддержания состояния внутреннего баланса или равновесия функционирования своих систем. Поддержание гомеостазиса является жизненно необходимой задачей организма. Стрессоры, то есть сильные внешние раздражители, нарушают внутреннее равновесие. Организм реагирует на любой стрессор, приятный или неприятный, неспецифическим физиологическим возбуждением. Эта реакция является защитно-приспособительной. Развитие стресса и приспособление к нему проходит несколько стадий. Время течения и перехода на каждую стадию зависит от уровня устойчивости организма, интенсивности и длительности воздействия стрессора. Сам организм имеет ограниченные резервы адаптационных возможностей по предупреждению и купированию стресса – их истощение может привести к заболеванию и смерти. Селье установил общий биологический эндокринно-биохимический механизм напряжения, вызванного травмирующим влиянием. Обобщение результатов исследований позволило Селье обосновать существование трех стадий процесса, названного им общим адаптационным синдромом: стадия тревоги, стадия резистентности и стадия истощения.
Различие между системными физиологическими и психическими стрессами, характеризуются связью первого с непосредственным физическим воздействием и второго с включением сложной иерархии психический процессов, опосредующих влияние стрессогенной ситуации, а так же с тем, что хотя физиологические проявления при обоих типах стресса идентичны, спектр психологических и поведенческих проявлений при психическом стрессе значительно разнообразнее. Психическое эмоциональное напряжение рассматривается как форма стресса, наиболее адекватная для организма человека. Включение восприятия угрозы рассматривается Лазарусом, разделяющим системный и психический стресс, как основное условие возникновение психического стресса. Процессы оценки угрозы, связанные с анализом значения ситуации и отношением к ней, имеют сложный характер: они включают не только относительно простые перцептивные функции, но и процессы памяти, способность к абстрактному мышлению, элементы прошлого опыта субъекта, его обучение и так далее. Возникновение психического стресса в определенной ситуации может отмечаться не в силу ее объективных характеристик, а в связи с субъективными особенностями восприятия и сложившимися индивидуальными стереотипами реагирования. Многочисленные исследования показали невозможность выделить универсальные психические стрессоры и универсальные ситуации, вызывающих стресс в равной мере у всех индивидуумов, вне зависимости от их психологических и психофизиологических различий, которые бы определяли особенности восприятия ситуации, её оценки и ориентацию индивида по отношению к стрессору. Значение такой ситуации для возникновения эмоционального напряжения будет, по-видимому, тем больше, чем изменения резче и чем ситуация является более необычной. В результате такого нарушения взаимодействия возникает и усиливается тревога, которую можно рассматривать как механизм реализации психического стресса.
Тревога, по интенсивности и длительности неадекватная ситуации, препятствует формированию адаптивного поведения, приводит к нарушению поведенческой интеграции и к возникновению вторичных, осознанных или неосознаваемых, проявлений, которые наряду с тревогой определяют психическое состояние субъекта, а в случае развития клинически выраженных нарушений психической адаптации и картину этих нарушений. Таким образом, тревога лежит как в основе любых адаптационных и неадаптационных изменений психического состояния и поведения, так и в основе возможных нарушений психической адаптации. Нужно сказать, что тревога, обозначаемая как ощущение неопределенной угрозы, чувство диффузного опасения и неопределенного беспокойство, представляет наиболее сильно действующий механизм психического стресса и вытекает из уже упоминавшегося ощущения угрозы.
С возникновением тревоги связывают и усиление поведенческой активности, изменение характера поведения, включение механизмов интрапсихической адаптации. Но тревога может не только стимулировать активность, а ещё и способствовать разрушению недостаточности адаптивных поведенческих стереотипов. Так, профессор Березин определяет тревожный ряд, который представляет существенный элемент процесса психической адаптации. Это ощущение внутренней напряженности, гиперестезические реакции, собственно тревога, страх-тревога и ощущение неотвратимости надвигающейся катастрофы. Тревожно-боязливое возбуждение, которое вызывается тревогой, дезорганизует психическую деятельность, достигает максимума, и возможность целенаправленной деятельности исчезает.
Усиление тревоги приводит к повышению интенсивности действия двух взаимосвязанных адаптационных механизмов: аллопсихический и интрапсихический механизмы по Березину. Аллопсихический механизм действует, когда происходит модификация поведенческой активности. Это способ действия на изменение ситуации или уход из нее. Интрапсихический механизм обеспечивает редукцию тревоги благодаря переориентации личности.
Березин выделяет три основных аспекта психической адаптации: собственно психическую, социально-психологическую и психофизиологическую. В соответствии с адаптационным подходом пограничные психопатологические явления, которые носят характер неврозов, то есть функциональных расстройств, сопровождающихся ощущением болезни и определяющихся в основном интрапсихическими конфликтами, могут быть связаны с нарушением главным образом, собственно психической адаптации. Если такие явления выражаются возникновением в определенных условиях неадекватного поведения в сфере межличностных отношений, зависящих от особенностей личности и от её неадаптивного формирования, они приводят к рассогласованию взаимодействия между индивидуумом и окружением. Это психопатические реакции или состояния. По Березину ухудшение собственно психической адаптации тесно связано с нарушением социально-психологической. Если неадекватность психической адаптации проявляется в основном в изменении психофизических соотношений (это касается преимущественно психофизиологической адаптации) и в нарушении психосоматического здоровья, то речь идёт о психосоматических расстройствах.
Меерсон и Пшенникова отмечают две существенные черты процесса адаптации к стрессовым ситуациям. Во-первых, стресс-реализующие факторы включаются только тогда, когда адаптация к изменению внешних условий не может быть достаточна только за счет внешних, поведенческих реакций, и стресс-реакция воспроизводит физиологический феномен, эквивалентный, в обыденном понимании, терпению и выдержке. Во-вторых, по мере продолжения действия внешнего раздражителя раздражение стресс-реализующих факторов постепенно ослабевает в связи с достижением эффекта адаптации, обеспечивающего своеобразное терпение организма на физиологическом уровне. Меерсон и Пшенникова определяют индивидуальную адаптацию как развивающийся в ходе жизни процесс, в результате которого организм приобретает устойчивость к определенному фактору окружающей среды и, таким образом, получает возможность жить в условиях, ранее несовместимых с жизнью и решать задачи, прежде неразрешимые. Здесь авторы выделяют срочную и долговременную адаптацию. В целом представление о процессе адаптации Меерсона и его последователей укладывается в концепцию, согласно которой вследствие многократного повторения стрессовых воздействий на организм столь же многократно запускаются механизмы срочной адаптации, оставляющие следы, которые уже инициируют запуск процессов долговременной адаптации.
Рассматривая концепции адаптации необходимо упомянуть о теории функциональной системы, которая разработана Петром Кузьмичом Анохиным в результате проводимых им исследований компенсаторных приспособлений нарушенных функций организма. Как показали эти исследования, всякая компенсация нарушенных функций может иметь место только при мобилизации значительного числа физиологических компонентов, зачастую расположенных в различных отделах центральной нервной системы и рабочей периферии, тем не менее всегда функционально объединенных на основе получения конечного приспособительного эффекта.
Юрий Анатольевич Александровский предлагает рассматривать психическую адаптацию человека как результат деятельности целостной самоуправляемой системы, активность которой обеспечивается не просто совокупностью отдельных компонентов, а их взаимодействием и содействием, порождающими новые интегративные качества, не присущие отдельным образующим подсистемам. Ведущее положение в иерархии звеньев психической адаптации принадлежит подсистемам, обеспечивающим поиск, восприятие и переработку информации; эмоциональное реагирование, создающее, в частности, личностное отношение к получаемой информации и являющееся наиболее интегрированной формой активности; социально-психологические контакты; бодрствование и сон; эндокринно-гуморальную регуляцию.
При любом психотравмирующем воздействии, обусловливающем возникновение психических расстройств, невротического, неврозоподобного состояний или декомпенсацию поведения у психопатических личностей, прежде всего, происходит нарушение наиболее сложных форм социально-детерминированного адаптированного и относительно стабильного стереотипа реагирования человека на окружение.
Биологические и социально-психологические факторы играют далеко не равнозначную роль в происхождении отдельных видов состояния психических расстройств. Каждый из этих факторов, в частности, может явиться толчком к началу невротической реакции или декомпенсации патологических черт личности, однако возможность возникновения пограничного состояния и особенности его течения будут определяться всей системой психической адаптации.
В процессе адаптации также выделяется ряд существенных параметров: норму адаптации, поле адаптации, адаптационный барьер. Норма адаптации – предел адаптационных возможностей, потенциально существующих в конкретном организме. Поле адаптации – показатель реального диапазона адаптационных механизмов в конкретный интервал времени и при определённых условиях жизни. Условной границей поля адаптации является адаптационный барьер по Александровскому, то есть динамическое образование, препятствующее дезорганизации функциональных систем, используемых организмом для адаптации к конкретной ситуации.
Барьер психической адаптации динамичен, он определяет грань порядка и беспорядка в системной деятельности. Биологическая основа адаптационного барьера создает лишь чисто природные возможности для его функциональной активности. Но этот барьер не может формироваться и существовать у человека без второй своей основы – социальной. Именно социальная среда возбуждает или тормозит генетически обусловленное развитие человека. В этом смысле можно говорить о биосоциальной природе человека. При состоянии психического напряжения, обусловленном самыми разнообразными причинами, происходит приближение барьера адаптированного психического реагирования к индивидуальной критической величине. При этом человек использует все резервные возможности и может осуществлять особенно сложную деятельность, полностью предвидя и контролируя её и не испытывая тревоги, страха и растерянности.
Но односторонние суждения о стрессовых влияниях как безусловно отрицательных факторах неверны. Как все другие системы и органы требуют для своего развития тренировок, так и эмоционально-стрессовые реакции в какой-то мере и до определенного предела закаляют человека, создают для его жизневоспитания и деятельности новые условия.
Хотелось бы отметить, что Степанов относительное несовершенство концепции адаптации видит в том, что болезнь, он считает, тоже может рассматриваться как форма адаптации: организм приспосабливается к среде через различные состояния, которые в медицине именуются здоровьем, недомоганием, болезнью, предсмертной агонией, клинической смертью. Таким образом, он говорит о том, что остается неясным, чем одна такая форма приспособления отличается от другой, в частности, чем обычное, нормальное приспособление отличается от приспособления через болезнь.
Семичов обосновывает правомочность понятия "предболезнь", полагает, что предболезнь имеет промежуточный характер. Он относил её к области здоровья, а не болезни, понимая под предболезнью дисфункциональное состояние, дезадаптацию, то есть расстройство, которое ещё не получило качественных характеристик болезни.
Александровский же видит причину любого пограничного психического расстройства глубже, чем та или иная обнаруженная психологическая или биологическая вредность. Он говорит о том, что возможен сложный или многозвеньевой характер генезиса, зависящий не только от воздействующих факторов, но и от нарушенных компенсаторных процессов организма.
С некоторыми оговорами патологические проявления при психогениях и других пограничных состояниях в отечественной психологии в настоящее время принято рассматривать главным образом в рамках неврозов и психопатий. К ним примыкают кратковременные невротические реакции, носящие ситуационный характер: реакция испуга, астеническая реакция, реакция приспособления к новым условиям и другие реакции, не имеющие выраженного патологического характера, рассмотрение которых возможно в рамках психологически понятного ослабления личностных адаптационных возможностей (акцентуации характера). Невротические реакции и состояния, психопатии и случаи патологического развития личности при условном схематическом их рассмотрении по существу являются основными узловыми пунктами пограничных расстройств.
С одной стороны находятся невротические реакции и состояния, являющиеся преимущественно реакцией на психическую травму, приводящую к дезадаптации социального положения личности, с другой стороны – так называемые ядерные психопатии, в возникновении которых ведущее значение принадлежит конституциональным, генетически обусловленным или действовавшим на самых ранних этапах развития причинам, иными словами, биологическим факторам в широком их понимании. Патологические развития личности по существу являются группой заболеваний, объединяющих варианты невротических и патохарактерологических личностных изменений. Так, для первых из них типично пролонгированное участие психотравмирующих обстоятельств в генезе нарастающих изменений и сочетание затянувшихся собственно невротических расстройств. Для вариантов патохарактерологического развития, в отличие от невротического, в генезе наиболее характерно сочетание психогении с соматогенными расстройствами и органическим поражением ЦНС.
Для появления любого невротического нарушения имеют значение три взаимосвязанные группы факторов, сопровождающих психическое напряжение. Во-первых, это биологически-конституциональный тип эмоциональности и характера реагирования на окружающее. Во-вторых, социальные факторы и индивидуальные основы личности, определяющие степень выраженности её адаптационных возможностей и стойкость перед конкретными психогенными воздействиями. В-третьих, наличие следового невротического фона, оживление которого возможно под влиянием неспецифических раздражителей. Конституциональные психопатические черты характера ещё не являются болезненными проявлениями, и только под влиянием дезадаптирующих, прежде всего психогенных, воздействий происходит развёртывание патогенетических механизмов декомпенсации психопатической личности.
В классификации МКБ-10 невротические расстройства в основном входят в группу невротических, связанных со стрессом и соматоформных расстройств и объединяются на основании ведущей роли в их происхождении психологических, психогенных, причин. К числу этих расстройств относятся тревожно-фобические, тревожно-депрессивные, ипохондрические, соматоформные, истерические расстройства, навязчивости, реакции на тяжелый стресс и нарушения адаптации, неврастению и другие. К числу основных вариантов невротических расстройств относятся реакции, неврозы, невротические развития личности. Многообразие их клинических проявлений достаточно хорошо описано в отечественной и зарубежной литературе. По ведущим признакам и стереотипу развития заболевания к основным видам неврозов с позиций классической психиатрии принято относить неврастению, истерию, психастению, навязчивые состояния.
Приводимое в МКБ-10 определение расстройств личности, психопатий, по существу соответствует принятому в нашей стране и с различными модификациями отражает классическую триаду Ганнушкина, который подчеркивал стойкость характерологических изменений на протяжении жизни, их тотальность с охватом всех основных сфер психики и нарушения социальной адаптации.
Споры о происхождении расстройств личности не утихают до сих пор. Выделяются несколько основных направлений в учении об их этиологии. Первое направление сводится к представлениям о расстройствах личности как о наследуемом или врождённом состоянии, возникающем в результате действия различных вредностей во внутриутробном периоде. Второе направление объясняет происхождение патологии характера неблагоприятными условиями внешней, преимущественно микросоциальной среды. К таким повреждающим факторам относят неблагоприятные условия воспитания в детстве в результате потери родителей или воспитания в неполной семье, с родителями, не уделяющими внимания детям и так далее. Подтверждением этой точки зрения является большое число исследований, показавших роль отрицательных средовых социальных факторов на формирование характера человека, в том числе, естественно, и патологического. Кроме того, имеются данные об относительно более позднем появлении патологических черт характера в условиях неблагоприятного воспитания и возможность их сглаживания в случае устранения этих неудачных ситуаций. Таким образом, расстройства личности рассматриваются как нажитая, приобретенная в течение жизни патология характера. Отечественная психиатрическая традиция, восходящая к исследованиям Кербикова и его учеников, принимает компромиссную точку зрения, при которой признается возможным оба типа возникновения расстройств личности. Первый тип Кербиков обозначил как ядерную психопатию, конституционально обусловленное расстройство, второй как краевую, приобретенную психопатию как результат внешних психосоциальных воздействий.
Таким образом, выделяется два типа динамики расстройств личности. Первый соответствует возрастным кризам, и его проявления напоминают те сдвиги в характере людей, которые происходят у гармоничных, здоровых личностей в пубертатном и климактерическом периодах. Второй тип динамики расстройств личности обусловлен стрессовыми, главным образом психотравмирующими воздействиями. Наиболее общим понятием такого рода динамики являются компенсация и декомпенсация личностных особенностей.
В обобщенном виде Александровский представляет основные непатологические проявления и клинически оформившиеся формы пограничных психических расстройств с учётом их развития на разных этапах формирования болезненного состояния следующим образом.
Первое, непатологические невротические проявления, адаптационные реакции: астения, тревожная напряженность, вегетативные дисфункции, расстройства ночного сна, возникновение и декомпенсация соматических расстройств, снижение порога переносимости различных вредностей. Второе, невротические реакции: контролируемое чувство тревоги и страха, полиморфные невротические расстройства, декомпенсации личностно-типологических особенностей, неврозы – стабилизированные и клинически оформившиеся невротические состояния с преобладанием депрессивных, неврастенических, сенестопатически-ипохондрических расстройств и навязчивостей, выраженные соматоформные расстройства. При патологическом развитии личности преобладают стабилизация и развитие личностных изменений, потеря непосредственной связи невротических расстройств с конкретной психогенией, частые декомпенсации невротических (патохарактерологических) нарушений. При реактивных психозах и аффективно-шоковых реакциях – чувство страха, достигающее степени ощущения сиюминутной гибели, дезорганизация поведения.
Развитию пограничных состояний могут способствовать следующие факторы. При непатологических невротических проявлениях: несоответствие психологической, физической и профессиональной подготовки реальным условиям жизни и деятельности в условиях психогении. При реактивных психозах и невротических реакциях: интенсивность воздействий, внезапность их развития, недостаточные индивидуально-психологическая подготовленность и предыдущий опыт, отсутствие взаимодействия с окружающими и положительных примеров борьбы с психогенными воздействиями. При неврозах: хроническое воздействие значимой психотравмирующей ситуации, невозможность формирования жизненной позиции в продолжающихся психотравмирующих условиях, наличие сопутствующих соматических вредностей. При патологических развитиях личности: наличие преморбидных личностно-типологических особенностей, отсутствие компенсирующих влияний социальной среды, выраженность сопутствующих факторов, вызывающих психоэмоциональное перенапряжение.
Таким образом, несмотря на то, что современной медициной и психологией накоплены определенные знания о развитии пограничных форм психических расстройств, их сущности и клинических проявлений, вопрос этиологии заболеваний остается недостаточно изученным. Возможно, рассмотрение вопроса влияния психогенных факторов в контексте концепции адаптации позволит структурировать научные факты и получить новые знания.

Т. В. Егоркина: Мы имеем право задавать вопросы, я так подозреваю. Есть ли вопросы? Очень массивная информация о многообразии пограничных психических расстройств. Какие они бывают… Какая может быть этиологии… Какие факторы влияют на их развитие… Концепция адаптации всё как-то проскользнет и уходит опять. Хочется её как-то локализовать. Это очень трудно. Может быть, на примере, если брать какой-то тип пограничных расстройств, – пример, который Вам ближе. Где там можно концепцию адаптации применить в контексте этиологии? Как соотносятся понятия декомпенсации и дезадаптация? Вопрос сформулировать сложно, ответить на него ещё сложнее. Понятно, о чём я?

Е. Д. Афанасьева: Да. В моем понимании, рассматривая, например, патохарактерологические особенности личности и/или психопатии можно выделить периоды адаптации и дезадаптации. И если их не рассматривать в концепции "болезнь-здоровье", а именно в концепции "адаптация-дезадаптация", то возможно, что психическая адаптация таких личностей непостоянна, и происходят моменты срыва и дезадаптации.

Т. В. Егоркина: Что для психопатической личности является дезадаптацией? Можно ли рассматривать болезнь как вариант адаптации? Было изложено несколько представлений за и против. Но, тем не менее, для психопатической личности адаптация – это что?
Е. Д. Афанасьева: Наверно, это отсутствие тревоги и депрессии. Возможно, это оптимальные отношения с окружающими на работе, в семье. Возможно – это психофизиологические состояния, соответствующие норме. Может быть, это являлось бы периодом адаптации.

Т. В. Егоркина: Критерии Ганнушкина будут относятся тогда к периоду дезадаптации… Да?.. 

Иовлев Борис Вениаминович (канд. мед. наук, ведущий научный сотрудник СПб НИПНИ им. В. М. Бехтерева, Лаборатория клинической психологии и психодиагностики): Хочу спросить, зачем теория? Что даёт теория стресса, адаптации-дезадаптации для нас, для исследователей и для Вас? Я вспоминаю, что осенью были Ананьевские чтения в Университете, и состоялась встреча профессора Аллахвердова со студентами. Он спрашивал: "Что такое хорошая теория в психотерапии? Как вы можете отличить хорошую теорию от плохой". И это была огромная трудность, и практически никто, включая, я думаю, его самого, не мог ответить на эти вопросы. Но в результате как-то пришли к тому, что хорошая теория – это та, которая позволяет психотерапевту получить хорошие результаты. Ну а сам Аллахвердов сказал, что хорошая теория – это та, которая просто убедительна для психотерапевта, повышает его, можно сказать, самосознание, уверенность и вызывает ответную реакцию у пациента. А зачем нужна теория адаптации в тех работах, которые Вы будете проводить и других? Как это Вы понимаете? Что нельзя сказать в психологии без этих слов? То есть вроде как и говорится "дезадаптация в семье", "дезадаптация на работе", а всё это можно говорить без этих слов. То есть добавляет лишь что-то язык, потому что Селье, как я понял, придумал сам слово "стресс" именно для того, чтобы освободить от всяких ненужных ассоциаций эту область. Что из того, что Вы говорили, Вы не могли бы сказать и объяснить психологам, не используя эти понятия? И как Вы собираетесь их использовать, хотя бы в первом приближении? Зачем всё это? То есть то, что Вы получите психологическое подкрепление в своей деятельности, которое можно описать даже на уровне Павловских экспериментов, это понятно… А вот всё остальное зачем? Извините, что я многословен… 

Е. Д. Афанасьева: Спасибо. Мне кажется важным, и для психолога в том числе, особенно для психолога, понятие системности психической адаптации и понятие стресса как не только психологического, но и физиологического, потому что от психолога чаще всего эта системность ускользает и не рассматривается им как важный аспект. Важно, что в организме происходят изменения не только на психологических, физиологических, но даже на клеточных уровнях при воздействии стресса, то есть при воздействии какой-то ситуации, которая является неожиданной для организма. Что касается термина "адаптация", то, наверное, в этом случае он важен в том смысле, что через адаптацию к окружающей действительности человек изменяется, развивается, и это важно как психологии, так и физиологии, и это в свою очередь позволяет ему достигать более успешного функционирования как на физиологическом, так и на психическом уровнях. 

Б. В. Иовлев: Если бы мы сейчас просто договорились, что Вы не будете употреблять слова "адаптация", "стресс", то что Вы не могли бы сказать на обычном принятом языке? Есть такие, с Вашей точки зрения, утверждения? Вы говорите: "клетки… организм…"; психолог может обойтись без клеток и без организма? А главный вопрос, есть ли у Вас какие-либо ожидания относительно того, как Вы будете свою работу выполнять в контексте этой теории с использованием данных понятий. Ясно, что это можно сделать! – Есть английский язык, есть русский язык, есть русский язык, и какие-то тексты можно сказать на одном языке, на втором, на третьем, потому что раньше говорилось "эмоциональное напряжение". Ну, это банально! А когда появилось понятие эмоционального стресса, хотя оно вроде бы ничего не добавило к эмоциональному напряжению, но идёт оживление, и это становится некоторым "брендом", который позволяет печататься… Я понимаю, что это трудный вопрос, но я привлекаю Ваше внимание… 

Е. Д. Афанасьева: Мне действительно трудно ответить на этот вопрос, но я предполагаю, что каждому понятию, в том числе понятию "стресс" сложно найти достоверный синоним, состоящий тоже из одного слова. Чаще всего определение занимает целое предложение. Поэтому проще использовать конкретное понятие в форме одного слова, как например "стресс" или "адаптация". Единственное, что оно в разных пониманиях, в разных науках может восприниматься по-разному и даже в разных направлениях в рамках одной науки. Наверное, это не изменить. А в направлении своей работы я предполагаю рассматривать человеческую личность, индивидуума в частности, в контексте влияния на него определённых стрессоров обыденной жизни, важных для него. Моя тема – "Адаптация ВИЧ инфицированных женщин, имеющих детей раннего возраста". 

Б. В. Иовлев: Вы сказали "стрессор", а можно сказать "раздражитель"? То есть понятно, что вы будете выигрывать… Основной категорией в работах, касающихся пограничных расстройств и ВИЧ-инфицированными была долго "отношения", "психологические отношения" по Мясищеву. Ясно, что надо на языке Мясищева, это лучше… То есть будет это сказываться как-то на экспериментальной работе? 

Е. Д. Афанасьева: Спасибо. Я предполагаю, что да. Мне почему-то видится это так, что использовать понятие стресса проще в отношении того, что можно объединить несколько различных стрессоров общим понятием "стресс". Точно так же и адаптация. Можно рассматривать, например, в контексте моей работы адаптацию как к заболеванию, как к материнству, так и к некоторым другим возможным факторам. Эти явления можно объединить понятием адаптации. 

Трифонова Елена Александровна (канд. психол. наук, доцент кафедры клинической психологии РГПУ им. А. И. Герцена): А можно сказать, что это просто редукция, более удобная для описания – способ избавление от того сложного терминологически нагруженного психологического языка, который мы сегодня имеем? Что это некоторая попытка увильнуть от сложностей? 

Е. Д. Афанасьева: Предполагается, что да. В общем смысле всё это может определиться, по большому счёту, концепцией адаптации в системном понятии. Возможно, что да. 

Т. В. Егоркина: Как соотносятся стресс и адаптация? Для меня это не то, чтобы загадка, но есть некоторые сложности описания. Есть адаптация к стрессу. Стрессовые реакции – это тоже адаптация организма к определённым условиям. Я не про родовидовые отношения, это сложно. Но применительно к всё тем же пограничным психическим расстройствам что является стрессором? Как эту концепцию приспособить, если можно приспособить, если не к психиатрии, то к психологической помощи? 

Е. А. Трифонова: Я вспоминаю относительно недавно вышедшую книжку Валентина Анатольевича Абабкова. И на одной из первых страниц там написано, что в современной литературе стресс понимается по-разному, и приводится целый перечень того, как он может пониматься. 

Т. В. Егоркина: О возможностях редукции – это маленькое словечко окажется настолько ёмким и многозначным, что без договора о понятиях нам никак не редуцировать. 

Даев Евгений Владиславович (докт. биол. наук, профессор кафедры клинической психологии РГПУ им. А. И. Герцена): Я хотел бы спросить. Вы ссылаетесь на адаптацию и на стресс как на процессы. Скажите, пожалуйста, к чему они ведут в конце концов? Если адаптация – это процесс, то что в конце адаптации мы увидим? Как Вы это назовёте? И если стресс – это процесс, то что в конце стресса?

Е. Д. Афанасьева: Некоторые авторы рассматривают адаптацию и как результат, и как состояние. Мы ближе рассматривать адаптацию как процесс. 

Е. В. Даев: Я это понял. К чему в таком случае она приведёт? 

Е. Д. Афанасьева: Я предполагаю, что это приведёт к адаптированности. 

Е. В. Даев: К адаптированности… Обоснуйте. 

Е. Д. Афанасьева: Стресс как состояние или как процесс? 

Е. В. Даев: Вы же сказали, что это процесс. Если рассматривать как процесс, то к чему он приведёт? 

Е. Д. Афанасьева: Нет, мне ближе рассматривать стресс как состояние. Как это описано у Селье. 

Читать продолжение стенограммы...